Наша политика была и будет твердой, белый день решительной и непоколебимой, — быстро повернувшись, он снова зашагал от окна к письменному столу и обратно.
Унтер-офицер велел ему лечь на скамью лицом вниз. А потом подошел кто-то другой, и Семен услышал свист линьков.
В первый момент он не удержался и громко вскрикнул от боли. Но со следующим ударом к нему вернулась вчерашняя ненависть и злоба. Кусая свои же лежавшие под потным лицом руки, Семен молчал, как мертвец. Только тело его судорожно напрягалось в ожидании удара и как-то распускалось, после того как жгучая боль, похожая на кипяток, снова опоясывала спину. Долго ли это длилось и сколько ударов получил он, Семен не помнил. Заготовочная группа фабрики в середине 20-х годов. Он родился и рос в личико семье сапожника. Мальчиком пошел работать на Киевскую обувную фабрику, там примкнул к революционно настроенным рабочим, распространял газеты и листовки, а в 1913 году вступил в партию большевиков.
Встал он со скамьи окровавленный, растрепанный, с искусанными руками, жалкий, как затравленный волк, которого порвали собаки.
Вернувшись в казарму, он лег и ни слова не ответил товарищам. Их сочувствие и попытки узнать, в чем дело, только раздражали его.
Комментариев нет:
Отправить комментарий