Первые две группы.

Длинные узкие амбразуры пристально глядели в сторону белы, голубой таракан Москвы-реки, где в тумане неясно высились краны Южного порта.
— Не допускаю я, чтобы на этом самом месте прошел фронт, — сказал Алеша, думая о бетонированных огневых точках, усеявших пригороды, о баррикадах на Можайском шоссе, на той самой Поклонной горе, где когда-то Наполеон ждал ключей от Москвы, а дождался поражения, бесславного бегства, горьких боев отступления, в дыму которых закатилась его звезда.
— И я не думаю, — сказал Савицкий. — Но все-таки пусть будут и ежи, и пулеметные точки, и баррикады. Эти идиоты лезут на нас по всему фронту, теряют сотни тысяч солдат. Им, наверно, кажется: «Вот прорвем фронт и войдем в Москву». Не понимают того, что вся Москва — фронт.
Театральная работа с ребятами I ступени должна проводиться, непосредственно соприкасаясь с игрой, и занимать определенное место в комплексе как младших, так и старших групп I ступени.
Первые две группы охватываются свободной импровиаиционной игрой.
Ты слышал? В Коминтерновском районе, в Ростокине рабочие батальоны уже принимают присягу. Вот закончим погрузку, может быть, и нам, — не договорив, Савицкий нетерпеливо потер руки. — Они на танки надеются. Я сам воевал, видел на войне все, что можно там увидеть. Уверяю тебя, Алексей: как бы ни была сильна техника, какие бы ни придумывали танки, огнеметы, бомбы, — войну решает человек, и пока человек не пришел, не встал своей ногой на какой-то кусок земли, этот кусок земли не завоеван. А на московскую землю они не встанут. Гигантская пружина сжимается, сжимается. Ох и развернется же она!