Я откинулся в кресле.

Я откинулся в кресле и изобразил удовлетворение.
—    Вот, посмотрите еще шоферов, тоже набранных непосредственно нами,— предложил Андерс.
Читаю анкеты шоферов:
«Шиманец Франц, литовец, побывал во многих странах Европы. В России совершил уголовное преступление.
Фельдман, латыш, до 1913 года жил в Турции, в войну с Германией жил в Австро-Венгрии и Германии. На вопрос о подданстве Фельдман ответил: «австро-венгерское».
Бузицкий, знает французский и сербский языки, жил во Франции, в Италии, Турции, Германии. В 1919 году советским судом осужден за спекуляцию».
—    Ну что ж, господин Шафрот, это великолепно. Я вижу, вы умело подобрали аппарат отделения.— И спросил: — А нет ли у вас коммунистов?
—    Что вы, ни одного... Попробовали было прислать одного шофера. Я его отправил обратно на биржу труда с письмом о том, что «его партийная принадлежность могла бы внести в работу администрации нежелательную политическую окраску».
—    Ну, положим, вы, господин Шафрот, отписались неудачно. Вас же могут обвинить в приеме на работу людей с нежелательной властям политической окраской,— заметил я.
Шафрот заволновался.
—    Я ведь напомнил им, что шоферов оплачивает АРА и что мы решаем сами, кто будет работать на наших автомобилях.
—    И здесь вы допустили ошибку, господин Шафрот. Вы ссылаетесь на то, что шоферов оплачивает АРА, поэтому отказываетесь принять направленных вам шоферов. Но вот я вижу документ, согласованный вами с губернским исполкомом, где вы лично определяете штат городской АРА в 35 человек, а у нас работает уже 75 человек, и исполком оплачивает их.
Капитан Шафрот попросил не докладывать об этой «мелочи» главному шефу.